Гуманитарные познания

Во всяком случае неиндоевропейская структура этимологически темных германских слов не доказана.

В предыдущих главах мы уже высказывали сомнения в возможности определять абсолютные хронологические даты в этом вопросе; и ранние, и тем более — поздние даты такого рода не заслуживают доверия, поскольку, помимо общего неправдоподобия, опираются на случайные показания. В принципе случайный факт последнего упоминания племенного имени антов в первых годах VII в. н.э. еще не дает никакого основания для того, чтобы датировать точно этим временем, как это делал покойный историк В.Д. Королюк, не только распространение имени склавен (славян) на всех славян, но и «консолидацию» славянского этноса [5]. Для славян тоже все более очевидным становится вырастание из культур римского времени (как

Но, во-первых, при столь длительном соседстве (можно сказать, рекордном по длительности на фоне других эпизодов славянско-индоевропейских отношений), благоприятствовавшем сближению, эта близость могла бы быть даже большей, если бы тому не препятствовала исходная самобытность контактирующих языков. Во-вторых, именно большая ареальная и контактная близость тех и других языков как раз оборачивается помехой для суждений о генезисе явлений в смысле затруднительности разграничения исконного родства от вторичного (заимствованного) происхождения.

Поэтому, при всем богатстве темы балто-славянских

Не повторяя здесь общих мест об известном примате языкознания в вопросах происхождения славян и вообще — в вопросах этногенеза, все же отметим, что этно-генетическая метрика славянства восстановима прежде всего лингвистически. Лингвистически удается доказать, что славяне, образно говоря, не «внуки» скифов и не «дети» (западных) балтов, поскольку скифы были иранцами по языку, как это доказано достижениями сравнительного языкознания еще в прошлом веке, а славяне представляют свою собственную эволюцию индоевропейского

Разумеется, там есть весьма древние этнонимы сербы и хорваты, но один и тот же — в принципе — язык у хорватов до сих пор называется хорватский или сербский, у сербов — сербский или хорватский, до сих пор решающий дифференциальный признак между обеими нациями — культурный (католик — синоним хорвата, православный — синоним серба), далее, на том же языке говорят магометане Боснии и Герцеговины, т.е. в духе культурных противопоставлений — ни сербы и ни хорваты, наконец, там же есть известный процент лиц (носителей сербохорватского языка), которые — ни то, ни другое и ни третье («neodredeni» — «неопределенные»). К чему приводит такое исключительно сложное положение? Оно приводит к стихийному возрождению практики архаической доэтнонимической стадии, и в Югославии, стране развитых современных наций, приходится встречать обозначения типа «na§ jezik» как в бытовой речи («Kako lijepo govorite па na§em jeziku!»), так и в научной (ср. журнал под названием «Наш je3HK»), чем как бы снимаются упомянутые противоречия.

Еще одно

Приходится настойчиво напоминать, что этноним — категория историческая, как и сам этнос, что появляется он не сразу, чему предшествует длительный период относительно узкого этнического кругозора, когда народ, племя в сущности себя никак не называют, прибегая к нарицательной самоидентификации ‘мы’, ‘свои’, ‘наши’, ‘люди (вообще)’. Кстати, такая идентификация очень удобна и применима как оппозитивная в случаях типа ‘свои’ — ‘чужие’**. Что касается ‘своих’, то можно, как известно, привести ряд примеров, когда этнонимы обнаруживают именно эту этимологическую внутреннюю форму: шведы (свей), швабы (све-бы). Чужих, иноплеменных оказалось удобным и естественным обозначать как «невнятно бормочущих», а также — с некоторым

Некоторые современные ученые соблазнились совпадением этой древней тройственности названий и современного тройственного членения славянства [1]. Но на самом деле было иначе. Ни венеды, ни анты не были никогда самоназваниями славян и первоначально обозначали другие народы на славянских перифериях (венеды/венеты — на северо-западе, анты — на юго-востоке) и лишь вторично были перенесены на славян в языках третьих народов

При всем множестве вопросов, встающих перед языкознанием, когда оно поднимает проблему этногенеза славян, главнейшие из них, бесспорно, — те, которые интересуют не одних только языковедов, но и самую широкую общественность, имея в виду прежде всего сами славянские народы, для которых, для их нынешнего национального самосознания небезразлично, откуда — в глубокой древности — появились

Левый до наших дней не обнаруживает ни малейших признаков забвения, тогда как его латинский родственник, а именно laeuus, полностью угас в старой романской речи» [ИЗ]5.

Архаичность слав. *levb едва ли удачно объясняется в духе новой концепции италийского проникновения.

И последнее — и главное, что упорно забывают, когда говорят в новейших исследованиях о едином и неразделенном праиндоевро-пейском или даже общеиндоевропейском языке: