Гуманитарные познания

У нас далее о последнем и потенциальная важность учета очень многого из праиндоевропейского для лучшего понимания собственно славянской эволюции не позволяют полностью обойти также этот вопрос. Авторы ревизии индоевропейского консонантизма в значительной мере основываются на сопоставительной типологии, в том числе неиндоевропейской. Нельзя не отметить при этом, что не кто иной, как П. Хоппер, пришедший к аналогичному пересмотру индоевропейского консонантизма независимо от наших авторов, питает до последнего времени сомнения как раз в типологической стороне этой концепции, поскольку смена глоттальных обычными звонкими смычными на всей индоевропейской территории

Против последнего уже раздаются голоса критики с разных сторон, причем указывалось, что и структурализм, и генерати-визм повинны в конструировании «совершенных систем», которые по самой своей природе «не подлежат сравнению» (are noncompara-Ые), тогда как именно сравнимость — пробный камень всякого исторического анализа [19]. Это, конечно, верно, но еще важнее то, что конструируемые «совершенные системы» (пример: «непротиворечивые модели» праславянского или праиндоевропейского языка) противоречат главному мотиву языковой эволюции, каковым является асимметрия.

Потребность проверки и преодоления прямолинейных заключений в историческом языкознании ощущается в настоящее время, хотя, возможно, далеко не всеми и не во всех случаях, где в этом назрела необходимость. К тому же, это отнюдь не простое дело, поскольку преодолевать при этом приходится иногда эффектные построения авторитетных исследователей. Например, Семереньи удалось показать неверность одного такого эффектного положения Мейе (1912 г.) об исключительно ускоренном (быстрее романского) развитии и упадке среднеиранского языка в условиях его крайнего распространения в мировой державе ахеменидов. Критически проверив реальные данные, Семереньи получил фактически иную картину: интенсивное развитие вплоть до упадка языка имело место в сердце тогдашнего иранского пространства — на территории современного Ирана, а на перифериях Севера и Востока был отмечен характерный консерватизм [20]. Запомним этот пример, который лишний раз показывает, что политическая и территориальная экспансия этноса не синонимична ускоренному развитию в языковом плане. По крайней мере столь же неоправданным является очень живучее убеждение, что — vice versa — оседлость и малая территориальная подвижность этноса находит выражение в неразвитости, архаичности его языка.

По сути дела как периферийный архаизм); 2) переход носовых гласных в губные («за вычетом трех периферий», куда он относит лехитский, а также словенский и болгаро-македонский); 3) победа узкой артикуляции ё = eleli (кроме лехитского и восточнобол-гарского ареалов); 4) переход праслав. у > /; 5) падение праславян-ской интонации; 6) диспалатализация мягких согласных перед передними гласными (с убыванием по мере продвижения со славянского Юга на славянский Север; при этом автор указывает на наилучшую сохранность палатальности на славянском Севере — в поморских, мазовецких и далее — белорусских

Споры вокруг проблемы кентум/сатэм продолжаются; они захватывают порой всю проблематику консонантизма, особенно в са-тэмных языках (а подчас также и вокализма), и это не случайно, потому что инновационная природа ряда процессов в языках-сатэм представляется как бы эманацией их — по ряду признаков (выше) — срединного положения в индоевропейском языковом пространстве. Опасность прямолинейных умозаключений подстерегает, впрочем, лингвистов и здесь. Рассматривая славянский консонантизм под углом зрения сатэмной инновации, они нередко склонны недооценивать присутствующие рядом архаизмы, трактуют, например, упрощенно проблему

Левый до наших дней не обнаруживает ни малейших признаков забвения, тогда как его латинский родственник, а именно laeuus, полностью угас в старой романской речи» [ИЗ]5.

Архаичность слав. *levb едва ли удачно объясняется в духе новой концепции италийского проникновения.

И последнее — и главное, что упорно забывают, когда говорят в новейших исследованиях о едином и неразделенном праиндоевро-пейском или даже общеиндоевропейском языке: